Чудинова Екатерина Евгеньевна

ПОЭЗИЯ

***

Проснулась,
поела
и снова легла.
Пижаму
надела.
Болит голова.
Умылась,
оделась.
Куда мне идти?
Замерзла,
согрелась.
Не вижу пути.
Открыла,
закрыла
пустые глаза.
Поныла,
повыла.
Скатилась слеза.
Проснулась,
поела.
Привет, новый день.
Пижаму
надела.
Я девушки тень.

Прощание

Разведем мы подальше мосты,

запечатаем старую дверь.

Не скажу, что винишь меня ты,

не терпеть чтоб жестоких потерь.

Развяжи мои руки нежней,

вытри кровь с их разбитых вен.

Эгоизм мой не грей, не жалей,

соверши этот глупый обмен.

Я к тебе не спеша подойду,

поцелую в последний раз,

и из жизни твоей пропаду,

потеряв навсегда блеск глаз.

Я не буду вторгаться туда,

где меня уже больше не ждут.

Стихнет крик мой совсем, навсегда.

Меня даже в огне не найдут.

И развеют мой пепел везде.

Где бы только ты ни был, поверь,

что в твоем счастливом гнезде

будет все хорошо теперь.

Мрачные размышления

Мы просто ковыляем вдоль тихих улочек,

пытаясь заглушить протесты совести.

И нам не укрыться в толпе сторонников.

Одни мы… от страха сердце колотится.

Невозможно понять ни идею, ни смысл.

Вокруг все покрыто седеющим пеплом…

Смерть все равно пройдет очень близко.

Возможно, обнимет, и достаточно крепко.

Обломки, развалины, груды костей.

Когда-то и мы будем просто отзвуком.

Пусть будет вокруг все черней и мрачней

с седеющим пеплом, летящим по воздуху.

***

Нарисуй на стекле свои мысли,

дрожащими пальцами выведи,

чтобы точно аж челюсть отвисла

у всякой завистливой нелюди.

Нарисуй себе горы высокие,

чтоб столбами стоял водопад.

Рядом мостятся тропики мокрые,

заморских деревьев каскад.

Открой в себе космос срочно!

Добудь все звезды вселенной.

Известно нам с тобой точно,

срок службы жизни – мгновенье.

***

Тоскливая серая осень,

и это из года в год.

Беги, твой автобус в восемь,

и дома любимый ждет.

Горячие плюшки с чаем,

ленивый и толстый кот,

старенькой плитки ворчанье.

Эх, как же тебе везет!

***

Спрячь свои стеклянные слезы,
иначе я их разобью.
Какие твои любимые розы?
Хочешь, вина налью?
Будь со мной в этот тихий вечер
молча, без лишних фраз.
Мне ведь и рассмешить тебя нечем.
Но улыбнись хоть раз.

***

Ты можешь меня ненавидеть
за пьяные драки в подъезде,
и что не сумел я предвидеть -
не будем мы счастливы вместе.
Меня ненавидеть ты можешь
за то, что ночами шатался.
Пойми, тут ничем не поможешь.
Наш маленький мир распался.

Ожидание

Я сочиняю плохие стихи.

Не корите меня за такие грехи.

Очень хочу я вам показать,

что вы в душе моей можете взять.

Мне очень хочется светлой любви…

Чтобы отшибло напрочь мозги!

Пусть это будет книжный роман,

только б не вышел паршивый обман.

Я для такого хоть горы сверну!

Я без любви ну совсем не могу…

Я буду верить, что принц мой найдется,

и плакать в подушку всю ночь не придется.

Мы будем как нитью сплетенные души.

Мы будем друг друга и слышать, и слушать.

Я знаю, что это так скоро возможно!

Вот только ждать, увы, очень сложно…

***

Грустно, когда хорошие люди страдают,
когда им проблемы дышать не дают.
Как будто мудилы поспешно хватают
фортуны куски, что на стол подают.
Казалось бы, проще забиться за штору,
остаться лишь тенью на долгий свой век.
Хорошо, что мы рядом имеем опору,
что рядом так нужный нам человек.
Он подбежит к стратегической шторке,
отдернет ее и крикнет: «Нашел!»
И точно раскроются сердца створки,
и точно счастливее станет взор.

***

Я тварь, которая помрет в канаве,
я недостойный жизни русский офицер.
Я лживый диктор на известнейшем канале.
Я хамоватый извращенец, толстый мэр.
Реальность такова, что в грубой силе
приобрела я очень много новых лиц.
Мне все пророчат скорый сон в могиле,
чтоб черви сыпались с пустующих глазниц.
Нацист, фашист, насильник – я угроза,
ведь выбрала молчать, а просят крик.
Нет, я умру от инфопередоза.
Пропагандистский выстрел напрямик.
Убьют свои, припишут кучу срама.
Убьют чужие, заплевав мой двор.
А плакать будет только моя мама.
Лишь для нее я не предатель и не вор.

***

Я вернулась в родительский дом,
побывав на глубоком днище,
и забылась тревожным сном,
потерявши себя в пепелище.
Мама гладит меня по спине,
папа нервно курит «максима».
Они лечат меня во сне,
их работа едва уловима.
С добрым утром, я поднялась
с постели, и духом окрепла.
Я как искра снова зажглась
и стряхнула остатки пепла.

***

Он весь из себя художник:

он не рисует, он пишет.

А я матерюсь, как сапожник.

Он делает вид, что не слышит.

Он и спортсмен, и ЗОЖник,

качает бицуху, на массе.

А я калорий заложник,

С холодцом я стою на кассе!

Он весь из себя стиляга,

как «Острые козырьки».

А я по жизни скромняга,

из модного - лишь шнурки.

Вот такие у нас отличия,

нам бы вовсе не по пути,

но мы вышли за рамки приличия,

чтобы общее в нас найти.

Памяти Ивана Смердина.

Ты присядь на минуточку, Ваня,

Мы о жизни с тобою споём.

Пусть прольется, мысли дурманя,

Песня наша о том и о сем.

Мы живём, жадно воздух глотая.

Весь в заботах трудяга-народ.

Нам всего здесь, Ванюша, хватает.

Всё своим чередом идёт.

Вань, спасибо за правое дело,

За уплаченный Родине долг.

Ты прости, я бы так не сумела.

Я бы взвыла на фронте, как волк.

Ты за нас отстоял до последней

Пули-дуры, привета врага.

Жизнь бывает остросюжетней

Круто снятого боевика.

Через годы, когда поседеем,

Будет памяти пламя гореть.

Мы его сохраним, как сумеем.

Жаль, тебе больше с нами не спеть.

***

В бою ни плачут, ни смеются.

Из самолетов бомбы льются!

Один нацист гранату бросит,

Другой пощады громко спросит.

Из чувств здесь царствует лишь горе,

Волнами хлещет крови море.

Враги стреляют со всей дури,

Нет времени побалагурить.

Как сильно захотелось к маме,

Но вновь кипит земля под нами.

Кричат товарищи пригнуться.

Сейчас бы дома мне проснуться!

Мгновенье, вспышка - вот я дома.

Вокруг полным-полно знакомых.

Они ни плачут, ни смеются,

И в правде мне не признаются:

Из самолетов бомбы лились,

Враги так крепко разозлились,

Победу нашу не простили,

Под нами землю вскипятили!

Другие будут балагурить,

Девчонкам головы задурят.

А я, усыпанный цветами,

На долгий век прощаюсь с вами.